Выставка одноименной серии расцарапок.
Безусловный зрительский успех ждал на этом вернисаже только Мамышева (Монро). Считалось, что жанр персональных выставок не для него — то, что он оказался на это способен, удивило многих. Он в гораздо большей степени символ арт-тусовки, чем художник в классическом понимании этого слова. Монро в Русском музее для большинства критиков — нонсенс. Однако его серия постановочных фотографий на хрестоматийные сюжеты русских сказок и советской бывальщины удалась ему, как удавались все прежние "картинки-байки". От художника-провокатора требовалось не собственно "изобразительное" мастерство, а актерство, блеск и буффонада. Выставка Монро в Русском музее — признание этой, стихийной, формы искусства.
(Кира Ъ-Долинина, Русский музей открыл новый выставочный сезон. Газета "Коммерсантъ" №153 от 12.09.1997, стр. 10)
Русский музей решил устроить несколько персоналок местных художников, в том числе и Монро. Придумалось Владику по русской теме пройтись. Я был приглашен в качестве ассистента и фотографа. Составили список псевдориторических вопросов, обратились к отечественной литературе, фольклору и кинематографу. Использовать избитые фразы типа «Кто виноват?» и «Что делать?» автору не хотелось. Вот некоторые вопросы, которые получили воплощение: «Куда смотрит милиция?», «Откуда дровишки?», «Кто на свете всех милее?», «Какие карты?», «Дозволишь ли, чудище, встретиться с отцом, знатным купцом?» и так далее. Всего двенадцать штук. Наприглашали друзей-знакомых для второстепенных ролей, получили финансирование «на всё» (в том числе и на жизнь) от продюсера и спонсора проекта Димы Арлюка...
Фотосъемки прошли быстро и весело. Как всегда, куча мелких анекдотичных ситуаций, но яркого беспредела не случилось. Свистопляска началась, когда перед нами оказались готовые снимки. Сначала был трехнедельный ступор. Владик отмазывался от расцарапки и прокраски фотографий всеми возможными способами. Например, он искал подходящий скальпель — по его мнению, весь инструмент, который попадал ему в руки, был или тупым, или «неострым». Было принято решение, что начну этот важный этап я сам. А мастер подключится позже и исправит ошибки. Когда до открытия выставки оставались считаные дни, Владислав Юрьевич проснулись. Конечно, я все сделал не так, как надо, но гений резкими движениями уже изрядно тупого скальпеля навел красоту и придал работам неповторимый авторский стиль. Оставалось оформить паспорту билибинскими орнаментами. В то далекое время такие простые вещи, как сканирование и печать формата больше, чем А4, были задачей почти невыполнимой. Мы умудрились их напечатать, но, по правде, вышло жутковато. Автор остался доволен и сконцентрировался на приглашениях и собственном гардеробе в предвкушении вернисажа. Оформление работ в рамы происходило на полу Мраморного дворца за полчаса до открытия. Мероприятие прошло феерично!
(Андрей Помулев. «Русские вопросы» // Владислав Мамышев-Монро в воспоминаниях современников. М., 2016. С. 250-252)
Художественный проект Владислава Мамышева-Монро "Русские вопросы" представляется сегодня символом целой эпохи российского искусства — очень яркой, но короткой. Не только искусства, но и общества, которому год спустя после "Русских вопросов" пришлось на какое-то время расстаться с иллюзией счастливой и бесшабашной жизни. Рассказывает ИГОРЬ ГРЕБЕЛЬНИКОВ.
"Русских вопросов" было двенадцать, как месяцев в году. Год был 1997-й. Художник Владислав Мамышев-Монро пребывал в зените своей скандальной славы. Примерив образ кинодивы и присвоив ее сладкое имя, он заставил всех поверить в сказку. На глазах у публики произошла великая русская реинкарнация — превращение главной западной мечты в постсоветскую быль. Или наоборот, это как кому нравится. Даже на фоне яркого и агрессивного русского искусства той поры (достаточно вспомнить Олега Кулика, Александра Бренера, Анатолия Осмоловского) Владислав Мамышев-Монро смотрелся вызывающе. Его "хулиганство" было не самым радикальным, но наиболее изощренным, несерьезным, самоироничным, к которому не придерешься. Позже художник станет Буддой, Христом, Гитлером, Дракулой, Троицей, Любовью Орловой и, наконец, на злобу дня — Осамой бен Ладеном. Но кто все они в сравнении с Монро? Этот вопрос мог бы оказаться еще одним в списке тех, которыми художник уже озадачил зрителя. Но в авторские планы такое не входило. Тем более что культурные люди знают точный ответ.
У мамышевских вопросов детский возраст ("Чего тебе надобно, старче?") и советское прошлое ("Куда смотрит милиция?"). Но главное — на них не требуется ответ. Точнее, отвечает за все художник, обрядивший себя и своих друзей в сказочную роскошь. Сейчас это вспоминается как время эйфории, безудержного счастья: президента на второй срок переизбрали, зарплаты высокие, курс доллара низкий... Все дозволено, все легко. И вопросы, знакомые, смешные. И ответ художника на них, красивый, смешной. Залюбуешься.
Вообще, фотографическая серия "Русских вопросов" Владислава Мамышева-Монро смотрится удивительной иллюстрацией к извечной проблеме особого русского пути. Когда-то кому-то она казалась актуальной. Социологи и политики твердили о национальной идее. Интеллектуалы — об идентичности. В таком контексте "Русские вопросы" с их ответами могли выглядеть издевкой. Но даже в этом случае картинкам нельзя было не умилиться — все очень красочное и неправдоподобное. В таком окружении любая серьезность — тяжкий грех.
Потом были августовский кризис, информационные войны, грязный пиар, антитеррористические операции, миллениум, новый президент, теракты, талибы... А "Русские вопросы" Владислава Мамышева-Монро все так же безмятежны. Те, кому этого недостает, могут прийти на Петровку, в Московский музей современного искусства — там их целая стена.»
(Игорь Гребельников. Знакомые вопросы, красивые ответы. "Стиль". Приложение №237 от 27.12.2001, С. 18)
