Произведения

В творческом наследии ВММ есть ряд проектов, которые были почти готовы и оставался только финальный взгляд на то, что получилось, и окончательный отбор. Среди них проект «Царь» (совместно с Антоном Левахиным, 2010). У соавтора осталось огромное количество отснятого материала, среди которого несколько фотографий/перевоплощений в образ Ивана Грозного — просто феноменальные. Невероятный накал драматизма и точность попадания в персонаж.
Вот как вспоминает работу над проектом Антон Левахин:
«История царского образа Владислава Мамышева начиналась в 2010 году с невинного приглашения на Бал маркизы Луизы Казати, который готовился в одном из московских особняков. Владик размышлял, какой образ явить народу и миру, прибыть на бал или же посвятить себя новым “расцарапкам». Гостям было велено явиться в декадентских образах Серебряного века, подчеркивая разгул ночной страсти прекрасной эпохи маркизы. Энтузиазм покидал Владика, новое художественное творение манило его своей незавершенностью... и на горизонте было скорое отправление на Бали.
Чтобы разделить муки творчества, Владик предложил мне составить ему компанию на бал. Что тут сказать? Не хотелось выполнять пожелания и наряжаться по строгому правилу — в перья, бархат и меха в стиле ушедшего столетия. Сама маркиза, славившаяся веселым нравом, вряд ли приняла бы какие-либо инструкции в свой адрес.
“Владик, это, конечно, имеет смысл, если все сделать иначе, против ожиданий... Поедем на “Мосфильм” и посмотрим, что есть интересного!” — воскликнул я. Добрая подруга Ольга устроила протекцию, и нас ожидало восьмое чудо света — богатые костюмерные студии “Мосфильм”. Промчавшись несколько сотен метров по этим закромам, мы поняли, что притягивает наш интерес — древнерусский костюм, напоминавший об образе Царя на картинах Репина и Васнецова. Мы примеряли и примеряли, смотрели и выбирали. И вот выбор был сделан: на бал явятся Царь Всея Руси и его гость, Принц-посланник из Венеции. Царский костюм оказался музейной ценностью сам по себе — наследие Сергея Эйзенштейна из кинофильма “Иван Грозный”. Дело оставалось за малым: позволят ли нам хранители “Мосфильма” взять эти самые ценные экспонаты. Шансов устоять перед нашим обаянием них оставалось все меньше. Бастионы пали. Предоставив необходимые гарантии, уже а следующий день я забирал огромные чемоданы, полные богатых облачений.
Царь... Где же ваша борода?!
Парик, служивший когда-то Королю-Солнцу, был перекрашен и превратился в густую седую бороду. Владик использовал свое лицо, словно холст, мастерски нанося штрихи грима. И вот уже “Грозные” брови сгущали знакомый образ великого Царя. Парчовая шуба укрывала его плечи и защищала от надвигающейся метели.
Мы прибыли: гости церемонно прогуливались по бальным залам, Владислава сразу обступили его преданные поклонники, светские репортеры и их вспышки — подобно тому как Царя окружают его подданные. Устав от бессмысленного ажиотажа, мы укрылись неподалеку, и только уединившись у камина с друзьями, я увидел на царском челе кинематографические свет и тень. Я сделал фотографию и показал Владику. “Боже... это шедевр! ” — воскликнул он. В этот момент время начало свой отчет вспять.
Словно одержимые полумраком и огнем свечей, мы создавали картины. “Рембрандтовская палитра...” — восторженно шептал Царь и продолжал позировать. Каждая фотография завораживала и пугала, смешила и очаровывала. Владик ваял образ в творческом ликовании. Приближался четвертый час утра. Мы покидали праздник.
Уже дома, когда Владик разоблачился и снял шапку Мономаха, я сказал: “Посмотрите в окно. Первый снег! Мы просто обязаны воспользоваться этой декорацией”. Владик, тогда уже живший в основном на Бали и отвыкший от московского холода, был взволнован. Практически силой я вытолкал его из дома. По пути я фотографировал его — Царя. Короткой тропинкой по свежему снегу мы пришли на улицу Варварка к палатам бояр Романовых, и вдруг я снова увидел этот особенный свет. В тишине ночи Владик устало примкнул к стене. “Батюшка-царь, Романовы заговор готовят, послушай...” — тихо произнес я. Состоялось мгновенное перевоплощение. Кадр за кадром фотоаппарат запоминал муки и сомнения то грозного, то печального Царя... Мы плавно перемещались от Варварки к собору Василия Блаженного и Лобному месту, от Красной площади к Биржевой и далее по Ильинке. Мы были увлечены.
Время от времени к нам подходили растерянные прохожие, словно призраки возникавшие из снежного сумрака. “Помилуй, царь-батюшка”, — встав на колени, смиренно произнесла одна из прохожих. “Ты почто сына убил, батюшка?..” — угрюмо спрашивал другой. Мимо проехала милицейская машина, оттуда внимательно оглядели монарха, но ничего е сказали, на всякий случай. Это казалось чем-то сверхъестественным, но Царь щедро благословлял свой народ и шел дальше.
После этой спонтанной съемки, уже по пути домой, Владислав написал мне SMS: “Это было путешествие на машине времени... Невероятное путешествие”. На следующий день Владик поделился плодами творчества с Екатериной Филипповой, в чьи рукодельные украшения облачился Владислав Грозный для съемки. Елене Селиной он писал: “Свежая съемка про Грозного. Позавчера в 6 утра на Ильинке и Красной площади. Снимал мой новый юный друг из Саудовской Аравии, член тамошней королевской семьи. Гениальный образ, конечно, но посмотри, как снято! При помощи простой мыльницы! Это он выбирал такое освещение, говорил: встань здесь так-то, ляг здесь сяк-то… По-моему, удачный творческий союз!”
Союз наш был действительно в высшей степени творческим. При встречах с Владиком в Москве и Петербурге каждое мгновение становилось неистовым круговоротом идей, взглядов, стихов, юмора, преображений и перевоплощений» (Антон Левахин. Явление Царя народу // Владислав Мамышев-Монро в воспоминаниях современников. М., 2016. С. 166–169).