Метаморфозы монарха (совместно с Валерием Кацубой)
Инициатором проекта «Метаморфозы монарха» в 2005 году выступил Валерий Кацуба, пригласивший ВММ в качестве и соавтора и создателя всех вошедших в проект образов императоров. В книге «Владислав Мамышев-Монро в воспоминаниях современников» он так рассказывает о работе над проектом:
«Давно это было. Весной 2005 года. Марк де Мони, тогда директор Фестиваля старинной музыки, пригласил меня на обед и предложил снять для фестиваля проект по мотивам “Прогулок короля” Александра Бенуа. То есть ввести современного актера/художника в барочные ансамбли загородных резиденций русских монархов, вдохновившись работами Бенуа.
— Кто, ты думаешь, для такой истории наиболее подходит? — спросил Марк.
Я же, как, собственно, и Марк, кроме Владика Монро (тогда мы с ним были дружны и являлись преданными поклонниками его гения) никого другого в возможном проекте не видел. Но было одно “но”. Историю по мотивам “Прогулок короля” именно с Владиком сняла к тому времени Наталья Жерновская. Мы с Марком задумались. Молчание было прервано озарением:
— Послушай, Марк, — сказал я другу и директору, — полагаю, Петр Первый, построивший Петергоф, вдохновившись Версалем, наверняка, любуясь своим творением, думал, что мог бы сказать о Петергофе Король-Солнце. И, возможно, даже представлял его свои гостем, блуждающим по аллеям парка. Вот, скажем, стоит в парке Петр, а ему навстречу по Большому каскаду спускается Людовик XIV, а где-то рядом, например, у Марли, читает в закатном солнце Вольтера Екатерина Великая…
И пошло-поехало. Андрей Решетин, худрук фестиваля, предложил привезти в гости к Екатерине Великой в Ораниенбаум Фридриха Прусского Великого, добавив, что наверняка, к тому же, каждый монарх представлял себя на месте другого монарха, посему то, что во всех королей будет перевоплощаться один художник, абсолютно оправдано. <…> Стилистом на проект мы пригласили любимого всеми Юрия Виноградова и вместе с ним и Владиком, согласуясь с архивными материалами, отобрали на Ленфильме костюмы для истории, которую мы в итоге назвали “Метоморфозы монарха”. Фотографировал я без ассистента, поскольку съемки были при естественном свете, в начале августа, и погоды стояли чудесные. Был у нас еще и гример с Ленфильма. Она отлично работала с париками. Грим же делал сам Владик, поскольку такого чутья, как у него, что сделать со своим или чужим лицом, чтобы перевоплотиться в тот или иной образ, я пока ни у кого еще больше не встречал. Он мог перевоплотиться мгновенно, за полчаса или час. Так делать мог только Владик. У него был дар нарисовать на своем лице углем, сажей — тем, что было под рукой, — линии носа, губ, тени на подбородке так (выглядело это, следует заметить, вблизи — не для слабонервных), что через какое-то время перед нами стоял на съемке уже не Владик Монро, а, скажем Фридрих Великий с оленем Пашей. И я читал перед съемкой нашей группе о Фридрихе (поскольку император всем нам был пока еще мало знаком), о том, что когда где-то на конной прогулке в лесу монарх увидел, что в него из ружья целится разбойник, он лишь погрозил разбойнику пальцем, и тот исчез.
Такие истории помогали понять насколько силен внутренне был наш герой. И его человеческую и монаршую силу словно обретал Владик. Он слушал истории о Фридрихе, изучал его изображения, и казалось, что характер героя вселялся во Владика.
Сложно сказать, какие именно истории помогали ему понять характер героя, какие портреты. Одно ясно: это были детали, те, на которые только он обращал внимание и которые помогали ему обрести стать короля, его жесты, взгляд, наклон головы, выражение лица, блеск в глазах, внутреннюю стройность, строгость и великодушие.
Как только Владик чувствовал образ, то есть как только начинал раскрываться его гений, единственное, чем ему можно было тогда помочь, — это не мешать и относиться уже как к «Вашему Величеству» и так и вводить в кадр. <…>
Других героев истории — Петра Первого, Екатерину II, Людовика XIV, Елизавету — Владик довольно хорошо знал и сам мог о них рассказать. Он перевоплощался в них с легкостью. Задерживали подчас только сложные костюмы, которые Юра составлял из разных юбок, платьев, воротов, вуалей и «драгоценностей». Они надевались на Владика, как капустные листы, где-то сшивались, где-то подкалывались, а где-то просто зажимались скрепками. Юра в этом был большой мастер»
(Валерий Кацуба. В укрытой снегами «Диканьке» // Владислав Мамышев-Монро в воспоминаниях современников. М., 2016. С. 124–127).
