Выставка «Новое начало. Современное искусство из Москвы» организована Мультимедийным комплексом актуальных искусств (сейчас MAMM).
<…>Юродство - проявление русской срамной религиозности. Подвижники, обмотанные цепями и выставившие язвы напоказ, нищие в живописных лохмотьях, едва прикрывших чресла, - все это яркое отребье осталось в давнем прошлом. Кое-что, однако, выжило и кое-что осталось. То, что Достоевский в своей пушкинской речи назвал "всемирной отзывчивостью русской души".
Юродивые мгновенно подхватывали и усиливали все, что несла с собой толпа. И часто использовали язык непотребных жестов, чтобы дать толпе прочувствовать значение момента. В религиозных целях. Христа ради.
Владик Монро - юродивый в толпе. Он впитывает все. Начали искать бен Ладена, а Владик тут как тут, переодетый исламским террористом уже проехал по Тверской. Страх атипичной пневмонии гложет москвичей, а Владик уже явился на вернисаж в косынке, закрывшей рот. И он - необратимо - сексуализирует опасность.
Он взял свой псевдоним у американской звезды. А вместе с ним - ее пугающую сексуальность. Монро всегда провоцирует зрителя на реакцию, на жест, который вовлечет его, прохожего, в событие. Конечно, подлинное "включение" толпы случается не так уж и часто. Тем важней итог работы - фотография, в которой самым обыкновенным героям, скажем, русской сказки придается нарочитая развязность. В серии "Всякая страсть слепа и безумна" Монро изображает актера XIX века. Все его актерские ужимки подчеркивают только одно - всесильную насмешку. <…>
(Михаил Сидлин. Снеговики и березы. Независимая газета, 03.06.2003)
