В начале 1991 года мы сделали выставку двух персоналий — Владислава Мамышева и Беллы Матвеевой. <…> Нам удалось договориться о проведении однодневной выставки в помещении зимнего сада. Мы построили выставку на контрасте, показав картины Беллы Матвеевой и перформанс Владислава Мамышева. Выставка называлась достаточно провокационно «Флора и Фаон’а. Painting & Petting». Ни английский язык, ни греческая мифология не были настолько широко известны, чтобы нас в чем-нибудь заподозрить. В назначенный день 22 января 1991 года молодые художники, музыканты, философы, писатели и рейверы собрались в особняке Кшесинской. Их встречала живая скульптура Мамышева-Монро. На убранном цветами столе лежала его героиня Мэрилин Монро в исполнении одного из почитателей таланта Владислава с телефонной трубкой в руках, изображая трагическую гибель актрисы. На стенах висели коллажи Мамышева, в которые он включил игральные карты с известным изображением обнаженной Мэрилин Монро; в зимнем саду на мольбертах стояли картины Беллы Матвеевой; там же находился и белый рояль, у которого Владислав исполнил свой перформанс. Этого перформанса долго ждали. Художник опаздывал. Позднее он объяснит свое опоздание предчувствием важного исторического события — деноминации советского рубля в результате так называемой павловской реформы, которая совершенно неожиданно была объявлена в этот вечер в девятичасовых новостях программы «Время». <…> По словам Владислава, часть художественной общественности, которая обладала денежными средствами (а именно рок-звезды), неумолимо теряла их с каждой минутой его опоздания. Все ожидали, что художник появится в образе Мэрилин Монро. Но он вышел к роялю в костюме химзащиты и приступил к исполнению военно-патриотических песен. За пять дней до открытия выставки началась первая война в Персидском заливе, получившая название «Буря в пустыне».
(Олеся Туркина, Виктор Мазин. Как мы подружились с Владиславом Мамышевым-Монро и стали монрологами // Владислав Мамышев-Монро в воспоминаниях современников. М., 2016. С. 314-315)
Первая выставка у него была Painting & Petting в Музее революции. Тоже очень радовался по этому поводу. Но при этом, все это устроив, «Монро» какой-то у него лежал в гробу, а он ходил и говорил: «Да-а-а, не ожидал, что им это все интересно. И что сюда столько людей придет». Масса народу, конечно, приползло ото всюду. Ну потому что всех грани эти очень волновали. Продвижение свобод. И внутри себя, видимо. А тут как бы вот: если хочешь, так и делай, что хочешь. Без натяжек. Веселиться, так по полной. Что уж тут? Но тогда веселье это и в городе-то шло такое же».
(Олег Котельников. «М.В.Ю.» // Владислав Мамышев-Монро в воспоминаниях современников. — М.: ММОМА, 2016. Стр. 151)
